Skyrep 02.09.2011
Этот фильм практически в единочасье стал лидером немецкого проката и главным местным хитом. Причина,
наверное, не в географической и идеологической привязке вполне добротного продукта — то есть не в
том, что лента с любовью сделана объединенными германцами и про Германию Объединенную. Это кино
снято с любовью к человеку, вот что главное.
Сюжетный ход, положенный в основу фильма, не очень оригинален, но всегда крайне любопытен и
перспективен: чтобы не травмировать уязвимого человека какими-либо внешними обстоятельствами, вокруг
него полностью воссоздается обстановка, к которой он привык — психологически комфортная, щадящая.
В данном случае суть вот в чем. 1989 год. Германская Демократическая республика доживает последние
дни. И вдруг мама 21-летнего главного героя Алекса Кернера — внешне убежденная коммунистка и
соцпатриотка Кристиана — переживает инфаркт и впадает в кому. Женщина спит 8 месяцев, и за это время
меняется почти всё вокруг: страна, деньги, люди… Посему Алекс при помощи замужней старшей сестры,
сестры медицинской из Советского Союза Чулпан Хаматовой, нового друга из ФРГ Денниса и еще
нескольких «сообщников» возрождает ГДР на территории одной отдельно взятой квартиры: психологическое
потрясение может стать фатальным для больной матери. В старые привычные «социалистические» банки
перекладываются новые продукты из буржуазного супермаркета, снимаются фальшивые теленовости с
информацией партии и правительства, за 20 марок нанимаются бывшие ученики Кристианы, которые
повязывают синие гэдээрские галстуки и поют больной женщине старые пионерские песни…
Время от времени приметы нового все же проникают извне, как ни задраивай шторы. То огромную голову
от памятника Ленину на вертолете протащат, то на соседнем здании начинают разворачивать огромный
баннер кока-колы…
В общем, благодатная почва для раскручивания умопомрачительной комедии положений. Смешных ситуаций
в фильме хватает, но уходить с головой в стихию комедии авторы фильма не стали, оставив место для
тонкого — насколько это возможно по-немецки — лиризма.
Нечто похожее — воссоздание замкнутого и оберегаемого от внешнего воздействия мирка — мы уже видели
у Эмира Кустурицы. Но если «Подполье» на час длиннее и на порядок бурлескнее и смешнее, недаром ведь
режиссера-югослава облыжно обвинили в охаивании истории родной страны, то в «Гуд бай, Ленин!» все
пропитано ностальгией. Но отнюдь не идейной и исторической, что было бы само по себе смешно. Это
терпкое переживание детства. И размышления о родной крови — в масштабах как одной семьи, так и одной
страны — большой семьи немцев.
Посему Ленину, как образу и символу из теплого прошлого, не говорят однозначного и хлесткого
«прощай», равно как и обнадеживающего «до свидания». А вот необязывающее «гуд бай» — в самый раз!
